— Это ты накладывала перевязки?

— Я.

— Ты была медиком?

— Я до сих пор медик.

Образованная женщина в рабстве у никчемного себялюбца. Моргравия печально улыбнулась.

— Фаркум, ты ему не нравишься, — произнесла Маэла.

— Это взаимно.

— Я подслушала их разговор. Они думают, что я не слушаю. Что я не стою их внимания.

Моргравии захотелось сделать Фаркуму очень, очень больно.

— О чем они говорили?

— У него есть корабль с пилотом. Он хочет пригнать его сюда.

— Летающий? — вмешалась Маклер. В ее голосе послышалась нарастающая надежда.

— И бросить нас умирать, полагаю, — хмуро сказала Моргравия.

Маэла кивнула.

— Ублюдок… — взгляд Моргравии переместился на Яну. Сбросив с плеча ремень дробовика, она протянула его той. — Если мы идем за Бараком, тебе понадобится защита.

Яна приняла оружие и отработанным движением загнала заряд в патронник. Годы в роли хозяйки кабака в трущобах улья явно дали кое-какой полезный опыт.

— Ты же не всерьез собираешься туда спуститься, — произнесла Маклер.

— Именно это я и собираюсь сделать, — ответила Яна.

Маэла вскинула руку, призывая остальных к молчанию.

— Послушайте… Вы это слышите?

Вдалеке они услышали крики, эхом разносящиеся по тускло освещенным помещениям, и поняли, что никуда идти не придется. Чудовища сами пришли к ним.

Глава XXI

Выживи или умри

Харата работал не слишком изящно.

Стоило ему получить необходимое, как искры полетели из каждого куска оборудования, из каждого устройства, до которого он мог добраться. Крошечные змейки электрических разрядов вовсю расползались по беспроводным приборам, средствам очистки звука, передатчикам и приемникам. Воздух был заполнен шепотом помех, похожим на едва слышимые голоса умерших.

Вытащив из флешеттного пистолета израсходованный блок, Харата снял с пояса замену и вышел из вокс-рубки. Он двигался быстро, направляясь к подъемнику. Тот тоже понадобится вывести из строя. Достаточно будет ловко полоснуть ножом по тросу. Чисто. Просто. Нет смысла все усложнять еще дальше. В этом состоял его метод. Так он и прожил столько времени на своей работе. Чем проще, тем лучше. Выживи или умри. Никаких моральных неясностей. Никаких колебаний. Он служил Фаркуму, потому что жирный торговец хорошо платил и потому что это соответствовало его потребностям. Верность можно купить, если есть достаточно денег.

Корабль был в пути. Способ выбраться из того сурового дерьма, в котором они оказались.

Единственное, о чем Харата жалел — что не убил того ублюдка-скотовода и инквизитора. Его утешал тот факт, что они в любом случае умрут. Бледные их поимеют. Добавка зерна в вечно крутящуюся мельницу человечества.

Он добрался до подъемника, двери которого разъехались и показалась отвратительная туша торговца. С его тучного тела лился пот, и Харате пришлось специально напрячься, чтобы не сморщить нос от вони. Вместо этого он изобразил на лице неумолимое выражение.

— Когда он прибудет? — заворчал Фаркум, утирая рот манжетой грязного рукава. Вразвалку выбираясь из подъемника, он схватил Харату за плечо. Его тяжелое дыхание слегка пахло лавандой и скисшим молоком.

— Скоро.

Губы Фаркума скривились в омерзительной садистской ухмылке.

— Тогда давай позаботимся о том, чтобы эта сучка-инквизитор и остальное отребье передохли в этой дыре.

Он потрепал Харату по щеке, как мастер хвалит своего пса, однако злоба в его глазах сулила побои в случае неудачи.

Подавив рвотный позыв от прикосновения желеобразной руки торговца, Харата разобрался с тросом подъемника, после чего повел их дальше. До выхода на крышу оставалось немного, и ему показалось, что он уже слышит приближающийся шум далеких двигателей.

Барак держался на ногах, но ковылял. Он выглядел оглушенным, в полубреду от потери крови. Его рубашка была пропитана алым, позади оставался темный след, а правая нога волочилась мертвым грузом. Перегонщик помогал ему двигаться, обхватив за спину. Рука Барака лежала на плечах стрелка. В ладони вяло болтался пистолет, готовый вот-вот выпасть.

Яна побежала к ним, позабыв о собственных ранах, так ей хотелось оказаться возле него. Барак улыбнулся, обнажив окровавленные зубы на осунувшемся лице. Она обняла его, и они вместе медленно опустились на пол, крепко сжимая друг друга. Она целовала его лицо, порезы, губы. Придерживала его за подбородок, чтобы видеть, что он жив, и плакала над его ранами.

— Прости… — выдохнул он.

Яна затрясла головой. Слезы оставляли дорожки на засохшей крови.

Перегонщик осел рядом с ними, привалившись к стене. Он вымотался от напряжения, протащив массивного экс-надзирателя через половину участка. В расслабленной руке он держал свой автопистолет, а за плечом был закинут громоздкий вещмешок. Он выглядел примерно таким же потрепанным, как Барак.

— Сколько? — спросила Моргравия. Зуд вернулся, назойливый и неприятный. Она пыталась подавить его, говоря сквозь стиснутые зубы.

— Достаточно. Мы еле выбрались. Удалось закрыть между нами дверь, но она долго не продержится.

Моргравия указала на мешок, и Перегонщик извлек оттуда магазин с тяжелыми патронами, в точности подходившими для ее стаб-пистолета.

— Все по списку.

— И еще сверх того? — поинтересовалась она, частично вернув себе самообладание.

Перегонщик кивнул. В его глазах было пытливое выражение, которое Моргравия оставила без внимания.

— На случай, если вляпаемся в неприятности, — сказал он, оглянувшись назад, а затем бросил сумку Маэле, поймавшей ее за ремень. В другой руке та держала аптечку со всем, что смогла забрать из медблока.

— Они идут, Моргравия, — произнес Перегонщик. — Идут прямо сейчас.

Длинный коридор у него за спиной уходил в темноту, но сквозь мрак без труда доносился звук — тараторящий, рычащий рефрен звероподобных голосов.

Они ждали в темноте. От легкого дождя посадочная площадка стала скользкой и черной, будто деготь.

Сквозь облака смога и атмосферных загрязнений полоснул луч мощного прожектора, рассекавший муть. Зернистый рассеянный свет упал на крышу участка, и Харата скривился. Повинуясь командному рявканью Фаркума, он вышел вперед, подавая сигналы заходившему на посадку ударному катеру. С крыльев крошечными водопадами сбегали ручейки дождевой воды. Нос наклонился вниз — гигантская серо-стальная хищная птица согласно кивнула головой. От выбросов стабилизирующих двигателей взметнулся водяной шквал, около места посадки корабля закружились небольшие тайфуны. Машина опустилась на когтистые металлические опоры, опуская кормовую аппарель, чтобы впустить пассажиров.

Фаркум поспешил к ней, гримасничая от сырости и шума. Он подобрал отсыревшие полы своего одеяния с мокрыми и грязными краями, обнажив жирные бледные лодыжки и угреватые пальцы ног с пожелтевшими ногтями.

— Чтоб никто не увязался, — бросил он Харате, перекрикивая гул работающих двигателей.

Харата кивнул, но замешкался на секунду, глядя, как толстяк с натугой взбирается по аппарели в ожидающий его сумрак трюма.

— Поторопись, — окрысился Фаркум, уперевшись рукой во внутреннюю стенку трюма, — иначе разделишь их участь.

Дверь на крышу была прочной. Толстый металл, массивная. Через маленькую щель в ней Харата смог заглянуть в коридор внутри. Он увидел, как они бегут и рвутся вперед в отчаянии. А они увидели его — темные глаза в прорези, сверкающие неприкрытой злобой. Прискорбно было терять девчонку-рабыню, но он легко мог раздобыть другую. Остальные были для него пустым местом.

Скотовод что–то выкрикнул — гаркнул ругательство — и вскинул пистолет. Харата отпрянул назад, зашипев от боли. Пуля распорола ему щеку. Она прошла на волосок от цели, но горячая латунь обожгла кожу и оставила отметину.

Он выругался, а затем подпер дверь, чтобы та не открылась.